JК
Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3) :: Кононов Александр Терентьевич
Страница: 377 из 411За столом сидели четыре офицера: черноволосый молоденький корнет с лицом смазливым и незначительным; остальные офицеры были постарше и сумрачнее; сидели они с таким видом, будто все происходившее вокруг для них чрезвычайно неприятно.
У входа стояли солдаты-кавалергарды. Отличались они, пожалуй, только одним: высоким ростом. Да еще тем, что гимнастерки их, вероятно, были шиты по мерке, сидели ловко, щеголевато.
В дверях унтер-офицер, глядя на Гришу нагловатыми глазами, изысканно спросил его, от какой партии или же ассоциации он прибыл. При слове "ассоциация" солдаты посмотрели на унтера с уважением.
- Студент, - отрывисто сказал Гриша, - в партии не состою, - и прошел в зал.
Солдаты занимали места со сдержанным гулом, разговаривали вполголоса. Чинопочитание, за которое так ратовал отставной генерал, здесь, видимо, еще сохранилось. Видно было, что присутствие начальства и обстановка колонны, белые стены собрания - как-то сковывали солдат.
Через несколько минут молоденький корнет, звякнув колокольчиком, объявил митинг открытым и предоставил слово представителю партии народной свободы, - фамилию Гриша не расслышал.
К столу президиума подошел человек лет тридцати, чисто выбритый, в полувоенном костюме цвета хаки и, уверенно расставив ноги в желтых крагах, начал речь с народной притчи:
- Созвал старик перед смертью своих сынов. "Ну, кто из вас подюжей? Тому и будет главное мое наследство. Покажите, ребятушки, силу свою!" И дает им веник: кто сломает? Взялся старший сын - старался-трудился, вспотел весь, из сил выбился, а веник не сломал.
У входа стояли солдаты-кавалергарды. Отличались они, пожалуй, только одним: высоким ростом. Да еще тем, что гимнастерки их, вероятно, были шиты по мерке, сидели ловко, щеголевато.
В дверях унтер-офицер, глядя на Гришу нагловатыми глазами, изысканно спросил его, от какой партии или же ассоциации он прибыл. При слове "ассоциация" солдаты посмотрели на унтера с уважением.
- Студент, - отрывисто сказал Гриша, - в партии не состою, - и прошел в зал.
Солдаты занимали места со сдержанным гулом, разговаривали вполголоса. Чинопочитание, за которое так ратовал отставной генерал, здесь, видимо, еще сохранилось. Видно было, что присутствие начальства и обстановка колонны, белые стены собрания - как-то сковывали солдат.
Через несколько минут молоденький корнет, звякнув колокольчиком, объявил митинг открытым и предоставил слово представителю партии народной свободы, - фамилию Гриша не расслышал.
К столу президиума подошел человек лет тридцати, чисто выбритый, в полувоенном костюме цвета хаки и, уверенно расставив ноги в желтых крагах, начал речь с народной притчи:
- Созвал старик перед смертью своих сынов. "Ну, кто из вас подюжей? Тому и будет главное мое наследство. Покажите, ребятушки, силу свою!" И дает им веник: кто сломает? Взялся старший сын - старался-трудился, вспотел весь, из сил выбился, а веник не сломал.