Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

А Владимир Ильич - нет, засмеялся: "Ну, если каблук косо поставил, тогда, пожалуй, штраф-то и за дело". И тут всем ясно стало: да он же сам рабочий человек! Ему, как бы сказать, снисхождение оказывать пролетариату не приходится.

Великого ума человек - он на рабочего не сверху вниз смотрел, он рядом с ним стоял. И был для рабочего всегда своим.

- Тимофей Леонтьевич! - взволнованно сказал Шумов. - Я сделаю все, что от меня потребуется! Тем более, у меня сейчас такие обстоятельства, что я про личную свою жизнь готов позабыть навсегда.

Шелягин посмотрел на него пристально:

- А вот это уж лишнее. Это к чему же от личной жизни отказываться? Я вот про себя скажу: моя жизнь стала куда богаче с тех пор, как я узнал про великое дело, которому и служу в меру своих сил.

- Ну, я не так, может, выразился... Я же вам сколько раз говорил, что не гожусь в ораторы. И если провалюсь на митинге, - это ж будет не мой только провал... я не о себе. Я хочу, чтобы вы поняли это.

- Не имеешь права провалиться и не провалишься. А теперь пора тебе ехать. Дорогу найдешь? По дороге с мыслями соберись. Будут мысли найдутся и слова... Кончен наш разговор! Знаешь, как учатся плавать? С головой в воду...

Шелягин уже шутил и, посмеиваясь, подталкивая Гришу, выпроводил его из своего номера.

Митинг происходил не в казармах, а в зале офицерского собрания.

На невысоком помосте стоял накрытый красным сукном стол - для президиума.