Зори над городом (Повесть о верном сердце - 3)   ::   Кононов Александр Терентьевич

И что же? Разве это помешает всем нам вместе наслаждаться красотой, поэзией, музыкой...

- Кстати, о музыке. Сыграйте что-нибудь. Ну-ну, не ленитесь.

Самуил поглядел на Сурмонину с мольбой, но ослушаться не посмел, вернулся к пианино.

"Как она им командует, однако! - невольно подумал Гриша. - Совсем скрутила!"

Персиц обеими руками взял несколько аккордов.

Ирина Сурмонина переждала немного, потом, полузакрыв глаза, начала декламировать нараспев под музыку:

Призрак туманный, безвинно жестокий,

Ты проходишь покорно и сонно,

Роняя пепел сожженных мгновений

С твоих дымных тканей скользят опьяненно

Цветы былого, цветы неживые...

Она читала долго.

Персиц поглядывал на нее искоса, с опаской, стараясь подбирать аккорды в лад ее тягучему голосу.

Стихи были незнакомые Грише: цветы и призраки... призраки, увенчанные цветами...

"Встану сейчас и уйду без дальнейших разговоров! - Шумов начинал уже сердиться. - Сперва сплетни о "предках", потом несусветная чепуха о политике, о самоубийстве, теперь стихи какие-то мутные. Вот такие особы, наверно, и называются истеричками".

- Нравится вам, Шумов? - прервала чтение Сурмонина.

- Нет. Мутные какие-то стихи.

- Вино поэзии всегда мутно! - патетически провозгласил Персиц.

- Например, у Пушкина?

- Ах, Шумов, ведь Пушкин - это же хрестоматия! - Сурмонина посмотрела на Гришу с каким-то даже сожалением.