А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Она восклицала "махновец!" точь-в-точь, как отец в подобных случаях. Из Веселого отец со своим эскадроном двинулся на Крым, Фрунзе поднял их на Сиваш... Отец прошел, и я пройду, думал Тертышный. Пройду, - повторял он, представляя семейную эстафету со стороны, но так, как будто не отец и не он ее участники, а другие люди, о которых он прежде читал или слышал - Впрочем, это столь же мало его задевало, как тени высоких облаков, скользившие по крыльям и кабине. Пройдя Пологи, переваливая через Сиваш, устремляясь в отцовском направлении дальше, он постигал тяжесть собственных, самостоятельных шагов как неизбежность, находя в неторопливом, упорном их совершении незнакомую, скрытую доселе горькую отраду. Все стоящее требует терпеливого усилия, кропотливости, накопления, - все, вплоть до противоборства манящей, сверкающей внизу морской глади, - противоборства, которое, наконец, получало разрядку, выход...

Бросив бомбы, Тертышный в чистом, не замаранном разрывами небе мчался навстречу гряде, зная, что зенитка обманута, веруя, что все позади, отдаваясь радости желанного сближения с товарищами...

- Повнимательней, море скрадывает высоту, - подал по рации голос Комлев.

"Мин, наверно, полно", - решил Силаев, замечая на волнах одинокую шлюпку. В ней сушила весла парочка: голый по пояс белотелый парень и девушка в глухом свитерке. Сидя рядком, они не рыбачили, нет: "Мы на лодочке катались..." Настигнутые ревом моторов, они, похоже, не понимали, чьи это самолеты, чего от них ждать.