Истоки (Книга 2)   ::   Коновалов Григорий Иванович

Лена вскочила, отступив от Михаила. Сквозь слезы она видела, как отец, будто не помня себя, толкнул Михаила в грудь и схватился руками за свою голову. Михаил ударился затылком о печку. Приподнялся на локтях, выпрямился.

- Всю-то жизнь я хотел и не мог понять вас. Убегал от вас. Мать руки ремнем мне скручивала. А ведь и они там умели... - Михаил сбросил с себя рубаху, обнажил исполосованную рубцами спину с клеймом на боку.

- Этого я не покажу нашим дознатчикам, - сказал Михаил, - а то ведь у них логика странная: мол, не всех пленных дотошно допрашивали немцы, мол, коли расписали тебя - значит, выматывали кое-что.

- Миша, Миша... плохо, да? - стонала Лена.

- Хорошо! Я даже стихи заучил там:

Без родного неба

Весь иссох.

Мне сейчас бы хлеба

Хоть кусок.

Сытым понимать ли

Суть вещей?!

Где вы, наши матери

С миской щей?

Ну, а в своей тюрьме буду учить наизусть целые поэмы!

Михаил поклонился родным и вышел. Лена метнулась за ним, но голос отца остановил ее:

- Не ходить! Сам должен все пережить.

- Да, у него такая хворь, которую даже самые близкие не вылечат, согласился с ним Юрий.

Самым мучительным и раздражающим для родных было то, что Михаил не просил их о помощи.

Такого гордого отрешения от жизни никто из родных не ожидал от мягкого человека.

- Это он нарочно не винится, чтобы упрекнуть нас, - сказал отец с закипающим гневом.