Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

"Где Райка, где все?" - процитировал он зачем-то из "Цирка". Сощуренные, поднятые на него глаза непроницаемы; он, чувствуя ненужность слов, продолжал: "Однажды летом" "У самого синего моря" сидели "Подруги", к ним подошли "Веселые ребята" и сказали: "Мы - из Кронштадта"..." - "Паша, - она улыбнулась, вспомнив свою первую ночь в казарме - спали на полу, на голых матрацах. Двери без запора, боялись раздеться; она улыбнулась своим тогдашним страхам, прервав его, улыбка вышла принужденной. - Сейчас здесь спим, - и придавила сапожком моторный чехол, устилавший дно окопа. - Свежий воздух... Растянешься, в небе звезды плывут... У тебя две белые точки в глазах. Не знаешь? У всех одна, у тебя две... я открыла..."

Пальцы его опущенных рук дрожали, он не смел, боялся ими шевельнуть.

"И небо - наше", - тянул на себя уздечку, напрягал мокрую между лопаток спину Гранищев, не позволяя "ИЛу" завалиться, затылком чуя приближение "мессера". "Как сына вели на расстрел", - хрипел он, сильно кося глазами вбок, ожидая беззвучного лета жаркой трассы... Всегдашний "хвостовик", бессменный замыкающий, - куда еще ставить сержанта, как не в хвост, если наскребается группа из лейтенантов да капитанов? - Гранищев первым принимал и первым же должен был парировать удары нахрапистых "мессеров" сзади, - только сзади! собственной шкурой постигая излюбленные ими приемы и уловки... А сколько хлебал он горя, сколько скопил в душе злобы и боли, видя чуть ли не в каждом бою, как цепенеют, застывают охваченные ужасом "мессеробоязни" новички, и прут, не шелохнувшись, напрямую...