JК
Мирская чаша :: Пришвин Михаил Михайлович
Страница: 7 из 96Начальница, злейшая дева, босоногая, как хищная красноглазая птица, распущенкой летит по коридору на кухню хлеб делить, а вся стоногая детвора бежит, рассаживается под миртами и лаврами в дендрологическом садике, вампирном павильоне, в теплицах, в английском парке под вязами — везде! На десятину вокруг все испачкано.
Подваливает слобода — так мужики называют все это дело с контрибуцией. Мужики тихи, робки и вежливы оттого, что у каждого для весу в кудели по камню, в муке много песку, баран кожа да кости, курица чумная, только бы сдать, а не сдашь и попадешься, тогда разговор краткий.
— А есть?
— Есть! — спешит ответить мужик и гонит в кусты за самогонкой.
Хвост-то, хвост задрал! — удивляются мужики на павлина.
— Красота!
С Павлинихой у них связь старинная через владельцев, и разговор у них в ожидании веса бывает тихий о старом и новом, что старое хорошо, а новое никуда не годится.
— Другу не дружи и другому не груби. Богу молись и черта не забывай, вертись, как жареный бес на сковороде.
— Все-то загадили и очертенели.
— Очертенели!
— Намедни ребятишки в крест стали каменья кидать.
— В крест!
— С места не сойти: в самый крест кирпичом. «Чертенята окаянные, куда вы, оглашенные, кидаете, или не видите крест!» Кричу им, а они мне что же отвечают: «Это, бабушка, чертов рог».
Павлиниха рассказывает, а мужики с открытыми ртами стоят и бородами качают, как метлами. Борода, борода!
— Один забрался ко мне и деготь налил в лампадку Николе Угоднику. «Что ты, голопузый, наделал?» — «Я ему, — говорит, — бабушка, хотел усы подкоптить».
Подваливает слобода — так мужики называют все это дело с контрибуцией. Мужики тихи, робки и вежливы оттого, что у каждого для весу в кудели по камню, в муке много песку, баран кожа да кости, курица чумная, только бы сдать, а не сдашь и попадешься, тогда разговор краткий.
— А есть?
— Есть! — спешит ответить мужик и гонит в кусты за самогонкой.
Хвост-то, хвост задрал! — удивляются мужики на павлина.
— Красота!
С Павлинихой у них связь старинная через владельцев, и разговор у них в ожидании веса бывает тихий о старом и новом, что старое хорошо, а новое никуда не годится.
— Другу не дружи и другому не груби. Богу молись и черта не забывай, вертись, как жареный бес на сковороде.
— Все-то загадили и очертенели.
— Очертенели!
— Намедни ребятишки в крест стали каменья кидать.
— В крест!
— С места не сойти: в самый крест кирпичом. «Чертенята окаянные, куда вы, оглашенные, кидаете, или не видите крест!» Кричу им, а они мне что же отвечают: «Это, бабушка, чертов рог».
Павлиниха рассказывает, а мужики с открытыми ртами стоят и бородами качают, как метлами. Борода, борода!
— Один забрался ко мне и деготь налил в лампадку Николе Угоднику. «Что ты, голопузый, наделал?» — «Я ему, — говорит, — бабушка, хотел усы подкоптить».