Дождь идет   ::   Сименон Жорж

Она шла очень быстро, словно бы лавируя среди невидимых опасностей. Запах сыров, затем рыбы... Мы шли напрямик через крытый рынок... А вот и мясной ряд...

- Отличная баранья ножка, мадам Лекер...

Как бы прося извинения, матушка отвечала слабой улыбкой: она всегда боялась кого-нибудь обидеть или огорчить.

- Спасибо... Сегодня нет...

Я не знал, что еще до моего пробуждения она в честь приезда тети Валери купила курицу.

- Постой здесь, Жером... Я пойду справлюсь насчет поезда...

Я стоял рядом с писсуарами. Напротив, в маленьком кафе, закрывавшемся уже в полдень, когда расходилась основная клиентура - рыночные торговцы, посетители спорили за чашкой кофе.

Матушка раскрыла зонтик, вышла было на улицу, вернулась и опять мне наказала:

- Главное, никогда не упоминай о том, что мы про нее говорили... Тебе этого не понять...

Откуда-то, совсем издалека, попутный ветер принес протяжный гудок. Потом показался кургузый паровичок, потом на повороте, один за другим, три вагона с мокрыми крышами и стеклами, запотевшими изнутри и покрытые капельками снаружи.

Перрон заполнили люди, клетки с курами, утками, круги сыра, мужчины в темно-синих блузах и деревянных башмаках, старушки в вязанных шалях.

- Стой здесь...

Матушка бежала вдоль поезда. Я видел, как она помогла сойти огромной тучной старухе, более объемной, чем отец и мать, вместе взятые, с широким, оплывшим лицом, дряблым тройным подбородком и темными усиками над верхней губой.