Пустыня Тууб-Коя   ::   Иванов Всеволод

- Да... будто и хорошо, будто и плохо. Везет вам с бабами, товарищ Палейка.

- Да, везет, - вздохнул Палейка.

Пески не стынут за ночь - как сердце. Пески разбредаются по всей пустыне, как кровь по телу. Кто убережет саксаулы от вихрей? Тученосно увиваются пески вокруг саксаулов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Деревянная койка была жестче седла. У посланной шинели прямо невозможные швы. Не швы, а канаты. Завтра, наверное, пойдут по всему телу красные рубцы, отпечатки этих толстых, грубых портновских швов. Положил бы он спать на эту шинель самым нежным местом самого портного. Посмотрел бы, как стал этот портной ворочаться, кряхтеть и почесываться. Но почесываться приходилось не от одних швов. Омехин ворочаясь бормотал:

- Швы... вши...

Портного все-таки не мешало бы притянуть к ответственности, чтобы шил аккуратнее. Надо сообщить, но...

- Лешак те дери таку жись, сидишь, как вошь на сковороде - и жирно и жрать нечево. Бабу бы по такой жизни.

"Военком рядом за стенкой спит уже. Как боров храпит, наверное?.."

Омехин прислушался.

"И дыханья совсем нет. Значит, доволен!"

- А ну его, сдался он мне.

Он достал махорку, выкурил трубку. Опять лег накрывшись одной полой шинели. Духота, как в мелочной лавке. Промчался мимо патруль. Годы спал на шинели, не жала, а тут... И вспомнил он вдруг запах богородской травы. Пятикратное заклятье читать от такого запаха, если он почудится во сне девице... А тут патруль! Думай лучше о пахоте.