Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Здесь в этих песках, может быть, необходим опий... слова мои не опий для моих людей, они ходят к монгольским проституткам в юрты.

- И довольно часто.

- У меня нет также веры, - что беи примут предложение хана... Хотя вы потомок хана...

Чокан распахнул халат. Бешмет у него был подпоясан дедовским серебряным поясом. Он стукнул бляхами и сказал спокойно:

- В степи я могу кричать, - не так как в столице. Мне смешно кричать вам... Я - хан!

Дым костров пахнет травой. Казаки, завернувшись в тулупы, видят родные сны. Атаман, ворочая саблей кизяк в костре, задумчиво спросил Чокана:

- А вы видите когда-нибудь во сне Петербург?

Чокан солгал:

- Вижу... Хотя не часто.

- Я Монголию во сне еще ни разу... Я и не знаю, как можно видеть во сне степь.

- Барон Унгерн прислал нам приглашение приехать на совещание... Там, в приглашении, он отметил важность исполняемой вами работы.

- Меня нужно было известить первым... Я - русский.

- Но здесь степь, Монголия. Я - хан!

- Барон Унгерн - русский.

- Он хочет быть ханом, хутухтой, чыченом...

- Я поеду. Мне скучно, я становлюсь мелочным...

В степи завыл волк. Рога скота поднялись, как кустарники. Чокан отошел от костра и шарил что-то по земле.

- Какая вам нужна родина, Чокан?

- Вы свою родину, атаман, почувствовали давно. Я до тридцати пяти лет жил в Петербурге и думал: моя родина - Россия.