Голубые пески   ::   Иванов Всеволод

Кирилл Михеич отчаянно взмахнул петухом и крикнул:

- Да я-то при чем? Что вы все на меня навязались? Что у меня голова-то колокольня, каждый приходит и звонит!

Он рухнул перед бревном на колени и, вытирая о петуха вспотевшее лицо, выговорил:

- Давай топор.

Олимпиада, щупая пальцем острие, проговорила словно с неохотой:

- А ты его топором.

- Ково?

Она наклонилась к самой сапфирно-фиолетовой шее петуха и, прикрывая пальцем розовое птичье веко, сказала:

- Запуса.

Кирилл Михеич вытолкнул из-под мышки петуха, протягивая его шею к бревну.

- Не болтай глупостев, - сказал он недовольно.

- Вот так!

Она наклонилась к петуху и вдруг разом перекусила ему горло. Сплевывая со смуглых и пушистых губ кровь, пошла и крикнула через открытое окно, в кухню:

- Фиеза, возьми петуха - мужик-то зарубил ведь...

Поликарпыч починил телегу, прибив на переломившуюся грядку - дубовую планку; исправил в колодце ворот и съездил на завод узнать, работают ли кирпичи. Киргизы, оказалось, работали. Поликарпыч очень обрадовался.

Кирилл Михеич стоял у мастерской. Пальцы в кармане пиджака шевелились как спрятанные щенята...

- К чему ты все?

- А что?

- Робишь.

- Ну?

- Отымут.

Поликарпыч, не думая, ответил:

- Сгодится.

Запахло смолой откуда-то. У соседей в ограде запиликали на гармошке. Кирилл Михеич поглядел на отца и подумал:

"Сказать разве".

И он сказал:

- Прятать надо.