Бузулуцкие игры   ::   Синякин Сергей

Клавдия мало что улавливала в страстной и сбивчивой речи центуриона, и только нежные воркующие интонации его голоса были женщине путеводной звездой — любит ведь, любит, морда римская!

— Амор, — подтвердил и центурион, с римской прямотой разрубая запутанные любовные узлы.

Солус кум сола, ин боко ремоло, нон когитабунтур ораре Овидиус. И в этом древние римляне были правы.

Не станет влюбленная парочка, оказавшись наедине, читать Овидия. Впрочем, Евтушенко с Беллой Ахмадулиной, а тем более Николая Горбачева они читать тоже не станут.

Прямо скажем, это была пар нобиле фратрум!

Уже в постели Птолемей Прист отчетливо понял, что дома Клавдия с юности не сидела, а шерсть тем более никогда не пряла.

Честно говоря, Птолемею самому сидеть дома не приходилось. Знавал он и обстоятельных галлок, и знойных темнокожих нумидиек, и толстозадых, перепачканных сладостями капризных персиянок. Путешествуй — и ты увидишь весь мир, А уж больших любителей попутешествовать, нежели римские цезари и их неугомонное воинство, и придумать было трудно.

Аут нон тентарис, аут перфике! (Или не берись, или доводи до конца! (лат.)

— с нежным упреком простонала Клавдия, чтобы еще через несколько минут удовлетворенно пробормотать: — Are кво агис! (Делай, что делаешь! (тот же язык)

Что говорить? Знала ведь чего выучить по-латыни. Точно подмечено, дома не сидела и шерсть не пряла!

Акцент у нее был чудовищным, и потому страстные слова женщины требуют определенного перевода, который и будет приведен ниже.