Человек Номоса (Одиссей сын Лаэрта - 1)   ::   Олди Генри Лайон

Аэд-невидимка! Что ты пишешь?

- Если уж коротки дни мои, годы ущербны - Зевс-Громовержец, ты должен мне славы за это?

Вычеркни! разровняй воск! Зевс, не слушай дурака!!! Напиши иначе:

- Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату

У бедняка безнадельного вечно и тяжко работать,

Нежели быть повелителем мертвых, простившихся с жизнью!

Меня тошнит памятью; и вместе с прочими я извергаю тот день, когда мне впервые стало скучно. Когда рассудок неугомонного мальчишки впервые превратился в ледяное лезвие, в капельку черной бронзы; когда я ощутил мой личный Номос, еще не зная истинного значения этого слова - душой, сердцем, нутром, тайной глубиной, куда ныряешь за смертью или прозрением.

Это случилось в саду.

Я был один. "Одиссей! - позвала издалека мама. - Иди кушать!" Я оторвался от песочных башенок и внезапно почувствовал себя птенцом в скорлупе. Земля, небо, я сам - все слилось на миг в единое целое: отцовский дом с садом, луг, куда меня водили гулять, бухта Ретра, куда мы ездили на праздник урожая, небо над головой - свинцовое зимой, прозрачно-лазурное осенью, укрытое пеной облаков; люди - папа, мама, няня, рябой свинопас, друзья-мальчишки, дядя Алким... боги, чьи имена были для меня плохо понятны, но которым я молился, потому что ребенку сказали: так надо!..

Яйцо.

И я - внутри; в центре.

Яйцо пульсировало, грозя увеличиться в размерах или треснуть. Мне было скучно; нет! - мне стало скучно.