Человек космоса (Одиссей, сын Лаэрта - 2)   ::   Олди Генри Лайон

Иначе б на привале!.. Ох, этот дядя Одиссей, он у нас рыжей рыжего, жениха женихас-тей...

- Она, малыш.

- Моя?!

Ну как тут не улыбнуться?

- Твоя, твоя... Ты чего вперед побежал? Женихам положено в нарядах, со свитой...

Не дослушал. Перебил, глядя исподлобья:

- Дядя Одиссей... а ты ее мне привез?!

- Тебе, тебе. Кому ж еще, если не тебе? Влажный Лигеронов взгляд полыхнул благодарностью. И еще: темным, смоляным облегчением. Лишь сейчас Одиссей ощутил с опозданием: ответь он по-другому, отшутись или уклонись от прямого согласия малыш бросился бы на них. Как есть, голый, безоружный - против всех.

Быть беде.

Откуда? почему?! - А дитя издалека всхлипывает: быть...

- Взаправду мне? Не Носачу?!

Носачом малыш с самого начала звал Агамемнона. За глаза, а случалось, что и в глаза. На совете, например, с удовольствием вертя в руках жезл, дающий право слова. Микенский ванакт морщился, но прощал. Считал ниже себя гневаться на обиженного умишком. Только и платил, что всегда именовал малыша Ахиллом, забывая имя "Лигерон" - Не-Вскормленный-Грудыо терпеть не мог своего прозвища, мигом закипая.

Сошлись вода с огнем...

- Лигерончик! Миленький мой! - вмешалась Ифигения, спрыгивая наземь трепетной ланью. Ничуть не стесняясь, подошла близко-близко; обожгла вопросом:

- Пошли к тебе, ладно?! В шатер? Аж жарко всем стало. Дочь Елены Прекрасной и сын Фетиды Глубинной. Вот они, оба: серебряная кровь.