JК
Человек космоса (Одиссей, сын Лаэрта - 2) :: Олди Генри Лайон
Страница: 61 из 89"Вы слышите? Внемлете? С открытым сердцем?!" - лучшие из лучших стали исподтишка переглядываться, чувствуя, как языки присохли к гортаням, но в сердце тлеет огонек удовольствия: кто лучший, если не мы? Кто?!
Того мы подвесим вверх ногами между небом и землей.
- Скорбь переполняет мое сердце, - продолжил вождь.
Минутой позже толпа ахнула. Восхищенная. Смиренная. Потрясенная величием микенца: помолвка - всего лишь уловка, дабы не смущать семью ванакта раньше времени. Ибо боги испытывают сердца человеков большим испытанием: ради удачи похода Агамемнону велено принести на алтарь жизнь единственной дочери.
- Вот алтарь! - Скипетр размашисто указал на жертвенник, имевшийся в каждом лагере; сверкнул новым пучком молний. - А дочь...
Слеза вовремя блеснула из-под насупленных бровей. Быть кликам восторга, кипеть страстям, когда б не малыш Лигерон. Прежде стоя в задних рядах, возле опоздавшего к началу бунта "дяди Диомеда", Не-Вскормленный-Грудью просочился сквозь людскую массу, как кипяток - сквозь поздний сугроб.
- Слово! - закричал малыш, от возбуждения растеряв все, что хотел сказать.
- Ты просишь слова? - с отеческой лаской повернулся к нему Агамемнон.
- Слово! Слово ванакта!
И напоследок, уж совсем по-детски:
-Мое!!!
Как ни странно, большинство поняло гнев малыша. А кое-кто даже разделил святое возмущение: обещал дочь в невесты герою - отдавай! Слово ванакта! Последних поддержал Диомед, бешеный в своей ненависти к человеческим жертвам.
Того мы подвесим вверх ногами между небом и землей.
- Скорбь переполняет мое сердце, - продолжил вождь.
Минутой позже толпа ахнула. Восхищенная. Смиренная. Потрясенная величием микенца: помолвка - всего лишь уловка, дабы не смущать семью ванакта раньше времени. Ибо боги испытывают сердца человеков большим испытанием: ради удачи похода Агамемнону велено принести на алтарь жизнь единственной дочери.
- Вот алтарь! - Скипетр размашисто указал на жертвенник, имевшийся в каждом лагере; сверкнул новым пучком молний. - А дочь...
Слеза вовремя блеснула из-под насупленных бровей. Быть кликам восторга, кипеть страстям, когда б не малыш Лигерон. Прежде стоя в задних рядах, возле опоздавшего к началу бунта "дяди Диомеда", Не-Вскормленный-Грудью просочился сквозь людскую массу, как кипяток - сквозь поздний сугроб.
- Слово! - закричал малыш, от возбуждения растеряв все, что хотел сказать.
- Ты просишь слова? - с отеческой лаской повернулся к нему Агамемнон.
- Слово! Слово ванакта!
И напоследок, уж совсем по-детски:
-Мое!!!
Как ни странно, большинство поняло гнев малыша. А кое-кто даже разделил святое возмущение: обещал дочь в невесты герою - отдавай! Слово ванакта! Последних поддержал Диомед, бешеный в своей ненависти к человеческим жертвам.