ДЕЛО ЧЕЛОВЕКА   ::   Герролд Дэвид

Некоторые из вырезанных нами проб тоже показывают попытки роста в полное животное. Как морская звезда.

Или голограмма. Каждый кусочек обладает всей необходимой информацией, чтобы реконструировать оригинал. Вы понимаете, что это значит?

– Да. Они практически неубиваемы. Мы должны сжигать их.

Она кивнула: – Что касается остального мира, то вы убили эту штуку. Вам даже заплатили за это. Но истина в том, что вы только остановилм его. Поэтому, когда вы снова придете в мою лабораторию, не козыряйте своим весом и не выступайте, как эксперт! Вы поняли?

Я не ответил. Смотрел на кторра. Я сделал шаг к нему и дотронулся до кожи.

Животное было теплым. Шкура шелковистая. Странно живая. Она била электричеством!

Руку покалывало, пока я гладил его.

– Статическое электричество?, – спросил я.

– Нет, – сказала она.

Я сделал еще шаг, почти прислонился к теплому боку кторра, почти прижал к нему свое лицо. Несколько прядей шкуры легко коснулись щеки. Словно перышки. Я принюхался. Животное пахло теплом и мятой. Это было странно привлекательно. Как большой и добрый шерстяной коврик, в который хочется завернуться. Я продолжал гладить его.

– Это не шкура, – сказала она.

Я гладил: – Нет? А что?

– Это нервные окончания, – сказала она. – Каждая отдельная прядь это живой нерв, сидящий каждый в своем чехле и, конечно, защищенный, и у каждого своя собственная сенсорная функция. Некоторые могут чувствовать тепло и холод, другие – свет и тьму, или давление. Некоторые ощущают запах.