Деревянная грамота   ::   Трускиновская Далия

- Поехал я по государеву делу в Касимов и чаял там пробыть с полгода, не вдаваясь в подробности, доложил Ивашка. - А денег на дорогу не было, прожился, и там мне бы деньги понадобились. А он, страдник, вор, из Суздали своей приехал, а своего двора на Москве у него нет! И мы сговорились - я ему женишку свою, Марфицу, за пятнадцать рублей заложил!

- За пятнадцать рублей, - повторил подьячий, записывая. - Не продешевил?

Ивашка, которому было не до шуток, уставился на подьячего с глубоким непониманием.

- Ты сказывай, сказывай! - напомнил ему Стенька. - Мы тут с тобой до ночи возиться не станем.

- Женишку свою Марфицу заложил, и пятнадцать рублей с него получил, и в Касимов поехал, а он с Марфицей жить остался...

- Ты откуда такой вылез? - напустился на него Колесников. - Ты что, в церковь Божию не ходишь, проповедей не слушаешь? Сам патриарх учить изволил - нельзя, грешно жен закладывать, чтобы чужой человек с ними сожительство имел! Жену в блуд вводишь, дурак!

- Всегда так делалось! Я-то со двора поеду, а она-то одна останется, так хоть присмотрена да сыта будет! - возразил Ивашка. - И вот женишку свою Марфицу этому аспиду заложил, и пятнадцать рублей получил...

- Знаю, знаю. Когда приехал - что обнаружилось?

- А то и обнаружилось, что он ее другому человеку передал, как зовут не ведаю, а прозвание ему - Пасынок! И она с тем Пасынком ныне живет!

- Ты кого, Степа, привел? - устало спросил Колесников.