JК
Карта императрицы :: Басманова Елена
Страница: 17 из 59Христос Воскресе!
Брунгильда сделала шаг назад – несмотря на угрызения совести, ей вовсе не хотелось христосоваться с неизвестным господином в серой шинели. Клим Кириллович взял ее под руку и встал между ней и настойчивым незнакомцем.
– У вас ничто не пропало? – участливо спросила Мура англичанина и, засмеявшись, повторила свой вопрос по-английски.
– Как вы, милая барышня, можете в такую минуту, в такой час, в такую ночь, задавать такие вопросы? – обиженно воскликнул, не дав англичанину ответить, Модест Багулин. – Мы не воры, не карманники. Мы серьезные люди. Таланты в своем роде. И ваш мистер Стрейсноу нас потряс. Правда, Роман?
– Позвольте объясниться, – голос господина Закряжного стал любезным и вкрадчивым, – нынче внешность только для прикрытия внутренности существует. Вы на мою шинель не смотрите! Это я в образе! Имею честь представиться – лучший художник двадцатого века – Роман Закряжный! Лучший портретист России! Вы не видели моих работ? – Выдающийся художник современности уставился на новых знакомцев в ожидании восторгов, но, не обнаружив на их лицах ничего, кроме некоторого любопытства, стремительно выдохнул. – О, жаль! Они выставлены в галереях Москвы и Рима, но в основном украшают частные коллекции! И члены императорской фамилии не гнушаются почтить меня своими заказами.
– Доктор Коровкин, Клим Кириллович, держу частную практику, – уже более миролюбиво ответил спутник профессорских дочерей, которому доводилось слышать имя эксцентричного художника от своих весьма уважаемых пациентов.
Брунгильда сделала шаг назад – несмотря на угрызения совести, ей вовсе не хотелось христосоваться с неизвестным господином в серой шинели. Клим Кириллович взял ее под руку и встал между ней и настойчивым незнакомцем.
– У вас ничто не пропало? – участливо спросила Мура англичанина и, засмеявшись, повторила свой вопрос по-английски.
– Как вы, милая барышня, можете в такую минуту, в такой час, в такую ночь, задавать такие вопросы? – обиженно воскликнул, не дав англичанину ответить, Модест Багулин. – Мы не воры, не карманники. Мы серьезные люди. Таланты в своем роде. И ваш мистер Стрейсноу нас потряс. Правда, Роман?
– Позвольте объясниться, – голос господина Закряжного стал любезным и вкрадчивым, – нынче внешность только для прикрытия внутренности существует. Вы на мою шинель не смотрите! Это я в образе! Имею честь представиться – лучший художник двадцатого века – Роман Закряжный! Лучший портретист России! Вы не видели моих работ? – Выдающийся художник современности уставился на новых знакомцев в ожидании восторгов, но, не обнаружив на их лицах ничего, кроме некоторого любопытства, стремительно выдохнул. – О, жаль! Они выставлены в галереях Москвы и Рима, но в основном украшают частные коллекции! И члены императорской фамилии не гнушаются почтить меня своими заказами.
– Доктор Коровкин, Клим Кириллович, держу частную практику, – уже более миролюбиво ответил спутник профессорских дочерей, которому доводилось слышать имя эксцентричного художника от своих весьма уважаемых пациентов.