JК
Карта императрицы :: Басманова Елена
Страница: 19 из 59Вы все поймете, вы не пожалеете!К тому же у меня уже и стол накрыт – разговляться пора... Не откажите страдальцу – по-христиански, по-православному, сжальтесь.
Казалось, Закряжный готов был упасть на колени перед доктором Коровкиным и его спутницами.
– А в чем состоит ваше страдание, господин страдалец? – лукаво спросила Мура, едва сдерживая смех, – очень забавно перевоплощался человек в задрипанной шинели.
– А в том, милая моя панночка, – умильно пропел модный портретист, – что мне нужна модель, настоящая модель! Помогите бедному таланту! Не губите!
Все невольно рассмеялись.
– Господин Закряжный! – раздался вдруг откуда-то сбоку звонкий девичий голосок.
Случайные собеседники дружно оглянулись, с гранитных ступенек храма они увидели чудом пробравшийся сквозь толпу экипаж.
– Прошу прощения, одну только минуту, – поспешно бросил Закряжный и бегом помчался вниз по пологим ступеням.
Добежав до экипажа, он начал что-то быстро говорить и размахивать руками, затем открыл дверцу и помог седокам сойти на землю. Потом заспешил обратно, часто оглядываясь на следовавших за ним: на пожилую пару и более всего на стройного молодого человека в форме чиновника Ведомства Императрицы Марии и на юную девушку, хрупкую, изящную, едва достающую ему до плеча.
– Господа, господа, – запыхавшийся художник остановился перед оставленным им обществом, – сегодня воистину чудесная ночь.
Казалось, Закряжный готов был упасть на колени перед доктором Коровкиным и его спутницами.
– А в чем состоит ваше страдание, господин страдалец? – лукаво спросила Мура, едва сдерживая смех, – очень забавно перевоплощался человек в задрипанной шинели.
– А в том, милая моя панночка, – умильно пропел модный портретист, – что мне нужна модель, настоящая модель! Помогите бедному таланту! Не губите!
Все невольно рассмеялись.
– Господин Закряжный! – раздался вдруг откуда-то сбоку звонкий девичий голосок.
Случайные собеседники дружно оглянулись, с гранитных ступенек храма они увидели чудом пробравшийся сквозь толпу экипаж.
– Прошу прощения, одну только минуту, – поспешно бросил Закряжный и бегом помчался вниз по пологим ступеням.
Добежав до экипажа, он начал что-то быстро говорить и размахивать руками, затем открыл дверцу и помог седокам сойти на землю. Потом заспешил обратно, часто оглядываясь на следовавших за ним: на пожилую пару и более всего на стройного молодого человека в форме чиновника Ведомства Императрицы Марии и на юную девушку, хрупкую, изящную, едва достающую ему до плеча.
– Господа, господа, – запыхавшийся художник остановился перед оставленным им обществом, – сегодня воистину чудесная ночь.