Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Император опустил передзверем тяжелый занавес, присел, напрягаясь как бы для прыжка. Зачем ты здесь? - спросил выставленной вперед ладонью. Занавес прогнулся под напором лапы и головы, он не выдержит долго, и тогда: тогда надо биться, биться против Мардонотавра, почти неуязвимого как для волшебства, так и для огня, и это будет короткий бой: но вдруг зверь замер. Там, где он касался занавеса, поплыли желтые пятна, обращаясь в чье-то лицо. Зверь неохотно отодвинулся на вершок, полуобернулся. Лицо обозначилось четче. Рот приоткрылся и что-то произнес - сухо и властно. Почему? - неслышно прохрипел зверь. Тот, кто говорил с ним, ответил, но император не понял ответа. А зверь - отошел. И исчез, растворился в тенях и отблесках света: И что-то пропало еще. Император не сразу понял - это затих вой в его собственном черепе. Ошеломленный тишиной, он чуть было не расслабился. Он, наверное, и расслабился бы, но просто не успел. Турвон вдруг вскрикнул. Ничего человеческого не было в его голосе: Он сидел чрезвычайно прямо, и теперь своим перестроенным зрением император увидел, почему. В тело Турвона что-то стремительно врастало. Дерево. Ствол распирал чрево, сучья проталкивались в кости, ветви врывались в мускулы, побеги шевелились под кожей. Только однажды император видел подобное: Он уже знал, что здесь произошло, и знал, что ничего не сумеет поправить, и остается лишь позаботиться о том, чтобы уйти невредимым. Потом он разложит свое знание на слова: А сейчас: несчастный Турвон.