Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Император собрал занавес в огненный ком. Бросил этот ком в Турвона. Удар милосердия. Плоть вспыхнула желтым чадным пламенем и испарилась, слетела, обнажив ослепительный искореженный скелет, вплетенный в чудовищно кривое черное колючее деревце, порождение невообразимо глубоких пещер царства мертвых. Каменное деревце: Успело оно поглотить Турвона, нет ли - теперь уже все равно. В любом случае его нельзя оставлять здесь. Прости, Турвон: Даже двойное твое предательство не заслуживает подобной кары. Тени шевельнулись. Все вокруг расширилось мгновенно, стены оказались в бесконечности - будто устали сдерживать это замкнутое, чудовищно напряженное пространство. Теперь нельзя было ни ошибаться, ни торопиться, ни медлить. Император замер на секунду, задержал рвущееся дыхание - и необыкновенно плавным быстрым движением, будто забрасывая внахлыст легкую гибкую удочку, - поднял обе руки и поймал тянущуюся к нему нервную алую нить:

Под утро горячий ветер стих, и в низинах, не прогревшихся за эти два дня, собрался густой душный туман, пахнущий мокрой баней. То ли от росы развезло землю, то ли не просохла она еще после дождей: Пушки вязли, их тащили и разворачивали на руках, сами увязая по щиколотки. Наконец все было готово. В светлых сумерках Алексей еще раз шагами измерил расстояние до дальнего мостика, с неудовольствием отметил, что оно все же больше, чем казалось поначалу - триста десять шагов.