Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

Потом тихо заржала лошадь, совсем рядом, будто над ухом. Алексей даже вздрогнул. А потом в воздухе резко запахло чем-то странным, тяжелым, напоминающим о болезни. Он остановился и тронул Аникит. Рукоять была холодная, будто чужая. Воины стояли к нему спинами, над чем-то нагнувшись, невнятно переговаривались. Алексей подошел, тронул кого-то за плечо. Ему молча дали пройти. В высокой траве лежал мальчик лет десяти. Он полз от леса к ручью и то ли потерял сознание, то ли умер. Алексей уже было выпрямился, чтобы велеть кому-нибудь вырыть быстренько могилу и похоронить ребенка, но - что-то задержало его взгляд. Руки. Непропорционально большие кисти. И даже сквозь слой грязи видно было, что пальцы этих рук волосатые. Он носком сапога поддел лежащего за плечо - кто-то предостерегающе экнул - и перевернул на спину. Мертвец, уже окоченевший. Несколько часов. Присел, всмотрелся. Так вот это кто: Лицо со скошенным узким лбом, стянутые к вискам глаза, короткий острый нос. И - необыкновенно мощные выступающие вперед челюсти. И грудная клетка выступает вперед острым клином. Стеганая кожаная курточка с нашитыми стальными кольцами: Наездник на птице. Алексей выпрямился, посмотрел туда, откуда он приполз. Прошел шагов двадцать. Птица лежала на боку, оттопырив согнутое крыло, вся изломанная, мокрая, совершенно не страшная. Говорили, что эти птицы умирают в полете, как конь на скаку. Но, похоже, эта умерла иначе: У основания крыла торчало оперение стрелы.