Колесо Фортуны   ::   Дубов Николай Иванович

- Чего скалитесь? А ну, откройте счас же!

- Мы там не знаем, нам не велено, - отозвался тот же голос, и все бабы разом исчезли.

Григорий в сердцах сплюнул и пошел к воротам.

Двор был загроможден, заставлен мебелью со всего дома. Сюда вынесли все, что только удалось сдвинуть с места. Кнутсен за модой не гнался, никаких мягких пуфов и диванчиков не заводил, а в свое время выписал себе добротную, на века сработанную мебель из мореного дуба. Сейчас над ней хлопотали невесть откуда взявшиеся бабы - ошпаривали кипятком, скоблили ножами, терли мочалой. Оттягивая до самой земли веревки, сохли выстиранные маты и дорожки. На удивленье трезвые и моторные денщики и дворовые мужики таскали котлы с кипятком и бадейки холодной воды. Они не прочь были поточить лясы с бабами, но, оглянувшись на крыльцо, делали вид, что ничего такого не помышляли, и поспешно убирались с глаз долой - в кухню или каретную.

Возле крыльца, опираясь на клюку, стояла рослая старуха в черном повойнике и строго поглядывала на работающих. Клюка ее вовсе не была признаком слабости или немощи, опорой при ходьбе, это был посох для шествий, почти скипетр - свидетельство власти. Григорий присмотрелся к старухе, развел руки и бросился к ней.

- Мамушка! - закричал он, обхватил ее за плечи, приподнял и закружил на одном месте. - Мамушка, какими судьбами?

- Пусти! - сердито приказала старуха. - Пусти, говорю, медведь долежалый!..

Высвободившись, она сердито заправила седую прядь под повойник, вытерла губы хвостиком платочка.

- Поздоровался бы сперва по-людски, а потом лез со своими лапищами.