Кремлёвские нравы   ::   Шевченко Дмитрий

Таков "неизъяснимый закон судеб", писал классик.

Помолчали.

- А ведь ты прав, сынок, - хлопнул меня по плечу подвыпивший дедок в миниатюрном, словно с детского плеча, нарядном мундирчике в соцветии наград. - Они, командиры, на фронте мало в чем нуждались, все имели - и жратву, и белье свежее, и баб самых лучших. И сейчас, спустя пятьдесят лет, ничего не изменилось. Разделили нас, как на войне, на рядовых и генералов. Правильно, все по ранжиру. Кто жалуется? Нам и здесь неплохо. Не привыкли мы к разносолам. Правда, ребята? Представляете - в такой день лакомиться, как субретки, пирожными с кремом, пить из рюмок! Что мертвые скажут? Спасибо президенту - позвал, не забыл, потратился на дорогу, сто грамм налил. Вам спасибо, пишущей братии. Вы уж запечатлейте, постарайтесь. Мало нас осталось-то, глупых стариков. Радость будет...

* * *

Праздник кончился. Ветераны потянулись к автобусам - двумя, не пересекающимися между собой группами. Одна, малочисленная и молчаливая, контрастно выделялась на снегу красными лампасами и тульями. Другая, побольше, разномастно одетая, была шумливой - выпили уже как следует. Ничего. Питерский ветерок (как ни повернись, всегда в лицо!) быстро выдует хмель из ваших седых голов. Глаза у многих стариков снова стали влажными. Мороз тому причина или ветер - я не спрашивал...

БЛОКАДНИК

У нас в пресс-службе тоже был свой блокадник. Но не изможденный и седой, а розовощекий, как ребенок. Модно одетый, состоятельный.