JК
Много шума из никогда :: Миронов Арсений
Страница: 596 из 727«Нехорошо, конечно, подглядывать за неодетыми девушками», – подумал Данила, и – вмиг ему стало нехорошо от пронзительной боли в плече!Словно железной лапой сдавило кости!
Судорогой свело шею, и Данька понял, что не сможет даже повернуть голову, чтобы разглядеть неведомого врага – что-то большое и грязное, вонявшее пивом и псиной, шумно прильнуло к нему сзади, урча и клацая зубами у самого уха. «Господи, если он не отпустит плечо, я потеряю сознание», – болезненно подумал Данила. Внезапно сбоку, со стороны леса, донесся чей-то окрик – и жестокая лапа поспешно соскользнула с Данькиного плеча, лишь незначительно ободрав ему рубаху. «Потап, прекрати немедля! Не смей драть гостя, хрен берложный!» – проорал из лесу чей-то перепуганный голос, и Данька тихо обернулся. Всем телом. Медленно – чтобы не мутило от жара в плече.
Он увидел мохнатую задницу, поспешно удиравшую прочь в березняк – огромный и запыленный ворох бурой шерсти на коротких кривых ножках. Устало провожая взглядом убегавшего медведя, Данила не сразу различил вдали среди берез силуэт рослого человека в белой сорочке до колен – мужик гневно потрясал в воздухе березовой лесиной, громовым голосом охаивая невежливого зверя. Осторожно прикасаясь кончиками пальцев к искореженному плечу, Данька расслабил напряженные колени и, оползая спиной по бревенчатой стене, опустился задом в траву у крыльца. Он даже нашел в себе силы ухмыльнуться, наблюдая, как пристыженный медведь кланяется хозяину, с размаху тыкаясь ему в грудь кудлатой головой.
Судорогой свело шею, и Данька понял, что не сможет даже повернуть голову, чтобы разглядеть неведомого врага – что-то большое и грязное, вонявшее пивом и псиной, шумно прильнуло к нему сзади, урча и клацая зубами у самого уха. «Господи, если он не отпустит плечо, я потеряю сознание», – болезненно подумал Данила. Внезапно сбоку, со стороны леса, донесся чей-то окрик – и жестокая лапа поспешно соскользнула с Данькиного плеча, лишь незначительно ободрав ему рубаху. «Потап, прекрати немедля! Не смей драть гостя, хрен берложный!» – проорал из лесу чей-то перепуганный голос, и Данька тихо обернулся. Всем телом. Медленно – чтобы не мутило от жара в плече.
Он увидел мохнатую задницу, поспешно удиравшую прочь в березняк – огромный и запыленный ворох бурой шерсти на коротких кривых ножках. Устало провожая взглядом убегавшего медведя, Данила не сразу различил вдали среди берез силуэт рослого человека в белой сорочке до колен – мужик гневно потрясал в воздухе березовой лесиной, громовым голосом охаивая невежливого зверя. Осторожно прикасаясь кончиками пальцев к искореженному плечу, Данька расслабил напряженные колени и, оползая спиной по бревенчатой стене, опустился задом в траву у крыльца. Он даже нашел в себе силы ухмыльнуться, наблюдая, как пристыженный медведь кланяется хозяину, с размаху тыкаясь ему в грудь кудлатой головой.