JК
Много шума из никогда :: Миронов Арсений
Страница: 659 из 727Палица дернул широким плечом и замер, глядя в темное нутро переметной сумы. Данила увидел, как быстро краснеют у него уши и темнеет от сильного чувства толстая бугристая шея.
– Проклятие! – взревел Палица, с размаху расшибая об пол берестяной кузовок с земляникой: алые брызги сока тучей ударили Даньке в лицо! Крупные, отборные ягоды покатились по дощатому полу под ноги оцепеневшим дружинникам! Рыжая лазутчица от неожиданности подскочила на лавке – совсем рядом ударился о стену поддетый сапогом туесок с потемневшим от душистого сока донцем – единственное, что Белой Палице удалось обнаружить в страннической торбе.
– Разрази Перун! Подделка, ловушка… ах, твари греческие! – простонал Палица, отчетливо скрипнув белыми зубами. – Всех передавлю… гады!
– Эк ведь бежображники! Всю жемлянику по полу рашшыпали! – вдруг прозвучало у дальней стены, и Данька не поверил своим ушам. – Я тут с утречка раннего на коленках ползаю, по ягодке шобираю – лишь бы шобы людям приятное шделать… а они ея об пол швыряють, говнюки-гумноеды!
Выпростав из непомерного страннического капюшона лысую плешь, дед Посух неодобрительно покачал головой, пожевал губами и добавил еще что-то – на этот раз лично в адрес дворянина Белой Палицы. Данька уже не слышал. Он не мог. Впервые с начала русской игры Каширин расхохотался; точнее – заржал как большой и мохнатый жеребец. Так, что стало больно в животе – в голос, весело и совершенно невоздержанно.
– Проклятие! – взревел Палица, с размаху расшибая об пол берестяной кузовок с земляникой: алые брызги сока тучей ударили Даньке в лицо! Крупные, отборные ягоды покатились по дощатому полу под ноги оцепеневшим дружинникам! Рыжая лазутчица от неожиданности подскочила на лавке – совсем рядом ударился о стену поддетый сапогом туесок с потемневшим от душистого сока донцем – единственное, что Белой Палице удалось обнаружить в страннической торбе.
– Разрази Перун! Подделка, ловушка… ах, твари греческие! – простонал Палица, отчетливо скрипнув белыми зубами. – Всех передавлю… гады!
– Эк ведь бежображники! Всю жемлянику по полу рашшыпали! – вдруг прозвучало у дальней стены, и Данька не поверил своим ушам. – Я тут с утречка раннего на коленках ползаю, по ягодке шобираю – лишь бы шобы людям приятное шделать… а они ея об пол швыряють, говнюки-гумноеды!
Выпростав из непомерного страннического капюшона лысую плешь, дед Посух неодобрительно покачал головой, пожевал губами и добавил еще что-то – на этот раз лично в адрес дворянина Белой Палицы. Данька уже не слышал. Он не мог. Впервые с начала русской игры Каширин расхохотался; точнее – заржал как большой и мохнатый жеребец. Так, что стало больно в животе – в голос, весело и совершенно невоздержанно.