JК
Пастыри. Четвертый поход :: Волков Сергей Юрьевич
Страница: 362 из 388Ошень хорош-шо!
– Остановитесь, кто бы вы ни были, иначе открываю огонь! – проскрежетал Торлецкий и клацнул затвором.
– Хе-хе-хе... – рассыпал мелкие смешки правый глаз незнакомца, – штреляй! Тогда вше шор-вец-ца! Тогда твои друшья не получат девушку. Они уше блишко! Они уше шдешь!
– Ну, как знаете, – пожал плечами граф и, резко выбросив вперед руку с зажатым в ней автоматом, ударил вороненым прикладом по голове подошедшего вплотную Одноглазого.
Эффект превзошел все ожидания Торлецкого. Незнакомец резко дернулся в сторону, оба его глаза распахнулись в беззвучном крике, а на голом черепе, там, куда угодил приклад «Кедра», появился быстро багровеющий дымящийся рубец.
– А-а-а-а, сударь! Такое вам не по нраву! – оскалил в жесткой усмешке желтые зубы Торлецкий и приговаривая: «Умеючи и ведьму бьют!», принялся наносить голому визитеру удар за ударом, для удобства перехватив автомат за короткий ствол.
Впрочем, долго торжествовать победу графу не пришлось. Покрытый жуткими рубцами, шатающийся и дымящийся, словно облитый кипятком, Одноглазый вдруг раскинул свои худые костистые руки – и бросился вперед!
Поднырнув под рукой Торлецкого с зажатым в ней «Кедром», он крепко обхватил графа, прижался к нему – оба его мерзких маленьких рта-глаза забормотали:
– Шила врага шамому дорога... Пришошусь выпью, вше выпью... Вышошу дошуха, как паук муху...
Федор Анатольевич почувствовал, как словно миллионы крохотных комаров вонзили в него свои хоботки.
– Остановитесь, кто бы вы ни были, иначе открываю огонь! – проскрежетал Торлецкий и клацнул затвором.
– Хе-хе-хе... – рассыпал мелкие смешки правый глаз незнакомца, – штреляй! Тогда вше шор-вец-ца! Тогда твои друшья не получат девушку. Они уше блишко! Они уше шдешь!
– Ну, как знаете, – пожал плечами граф и, резко выбросив вперед руку с зажатым в ней автоматом, ударил вороненым прикладом по голове подошедшего вплотную Одноглазого.
Эффект превзошел все ожидания Торлецкого. Незнакомец резко дернулся в сторону, оба его глаза распахнулись в беззвучном крике, а на голом черепе, там, куда угодил приклад «Кедра», появился быстро багровеющий дымящийся рубец.
– А-а-а-а, сударь! Такое вам не по нраву! – оскалил в жесткой усмешке желтые зубы Торлецкий и приговаривая: «Умеючи и ведьму бьют!», принялся наносить голому визитеру удар за ударом, для удобства перехватив автомат за короткий ствол.
Впрочем, долго торжествовать победу графу не пришлось. Покрытый жуткими рубцами, шатающийся и дымящийся, словно облитый кипятком, Одноглазый вдруг раскинул свои худые костистые руки – и бросился вперед!
Поднырнув под рукой Торлецкого с зажатым в ней «Кедром», он крепко обхватил графа, прижался к нему – оба его мерзких маленьких рта-глаза забормотали:
– Шила врага шамому дорога... Пришошусь выпью, вше выпью... Вышошу дошуха, как паук муху...
Федор Анатольевич почувствовал, как словно миллионы крохотных комаров вонзили в него свои хоботки.