JК
Поиск предназначения или Двадцать седьмая теорема этики :: Стругацкий Борис
Страница: 59 из 94(никто этой картинки до конца не досмотрел, все бросились кто куда, и плов потом ели без всякого удовольствия)...
Замечательно, что поняв наконец все, он испытал не новый приступ страха, как следовало бы ожидать, а - непереносимо мучительный, до лицевой судороги, стыд! Необходимо было сейчас же, немедленно, не теряя секунды даже, убрать, скрыть, спрятать, может быть даже уничтожить все это... этого никто не должен был видеть... срам, срамотища, кошмар!.. Он в панике сгреб постель, кое-как сложил раскладушку (не только брезент изголовья, там и пружины были искромсаны и болтались) и поволок все это, кучей, подальше, с глаз долой, в большую палатку "комсостава"... Пан-шеф там спал, закутавшись до бороды, и безмятежно дрыхнул Виконт, откинув в сторону изуродованную руку (сморщенный кулачок с нелепо торчащими из него двумя пальцами)... Он торопливо, но бесшумно засунул изуродованную раскладушку под раскладушку Виконта, а сам расстелил спальник на старом своем месте, забрался внутрь, засунул в изголовье распоротую подушку, лег и затаился, как нашкодивший пес. Стыд и страх срама медленно отпустили его, и он заснул.
А утром все вдруг разрядилось.
Станислав проспал подъем, - спал как мертвый, совсем отключился, не слышал ничего, - а когда проснулся, было уже двенадцать, жара набрала силу, он был в лагере один, что его несколько удивило, но и обрадовало тоже, тем более, что живот его успокоился совсем.
Замечательно, что поняв наконец все, он испытал не новый приступ страха, как следовало бы ожидать, а - непереносимо мучительный, до лицевой судороги, стыд! Необходимо было сейчас же, немедленно, не теряя секунды даже, убрать, скрыть, спрятать, может быть даже уничтожить все это... этого никто не должен был видеть... срам, срамотища, кошмар!.. Он в панике сгреб постель, кое-как сложил раскладушку (не только брезент изголовья, там и пружины были искромсаны и болтались) и поволок все это, кучей, подальше, с глаз долой, в большую палатку "комсостава"... Пан-шеф там спал, закутавшись до бороды, и безмятежно дрыхнул Виконт, откинув в сторону изуродованную руку (сморщенный кулачок с нелепо торчащими из него двумя пальцами)... Он торопливо, но бесшумно засунул изуродованную раскладушку под раскладушку Виконта, а сам расстелил спальник на старом своем месте, забрался внутрь, засунул в изголовье распоротую подушку, лег и затаился, как нашкодивший пес. Стыд и страх срама медленно отпустили его, и он заснул.
А утром все вдруг разрядилось.
Станислав проспал подъем, - спал как мертвый, совсем отключился, не слышал ничего, - а когда проснулся, было уже двенадцать, жара набрала силу, он был в лагере один, что его несколько удивило, но и обрадовало тоже, тем более, что живот его успокоился совсем.