Семь стихий   ::   Щербаков Владимир

Я подумал о нем: это первое желание увидеть жизнь и понять ее по-своему. И вот что странно: два простецких эпизода, рассказанные Женей, я потом не раз вспоминал. Но мне не везло: так и не удалось увидеть смелых ворон. И собаку с хлебом я тоже не встретил.

Минуты две все молчали, только смолистое дерево потрескивало от жара. Я подошел ближе и уловил тепло костра.

Я услышал об Арктическом кольце жизни. О Великой Сибирской полынье. В ледовых просторах океана - синие озера. Там никогда не замерзают обширные участки. Открытая вода в сердце Арктики... Женя хорошо знал это и видел своими глазами.

- Есть еще Восточно-Таймырская полынья, - добавила Силлиэмэ, - и другие... там, где кончается шельф, далеко от берега. Материковый склон поднимает из глубины теплую воду во время приливов. А если еще есть подводные хребты, тогда приливное течение разрушает льды в самые сильные морозы. Это совсем особая географическая зона.

- Нет, из Таймыра не получится Мадагаскара, - сказала одна из девушек. - Даже после Солнцеграда в это трудно поверить. Пусть когда-то были тропики, но тогда и земная ось была наклонена совсем под другим углом, и океаны соединялись друг с другом широкими проливами, и Северный магнитный полюс был где-то на юге. Все, все совсем не так, как сейчас.

- Дело не в тропиках, - заметил гитарист, - пустыня ни к чему, вот о чем речь.

- Там не пустыня, а птичьи базары! Миллионы птиц.

- Это природа вынуждает птиц гнездиться там, где они могут найти корм, - возразила Силлиэмэ.