JК
Спящее золото (Корабль во фьорде - 2) :: Дворецкая Елизавета
Страница: 106 из 161- Я попытаюсь добраться до Халльмунда.
Добраться до человека, который уже давно во владениях Хель! Такое могла сказать только Тордис. Но только Тордис могла и сделать это. Она славилась особым умением ворожить о людях, находящихся очень далеко.
Сжимая в ладони рунный полумесяц Эрнольва, Тордис уселась на полу поудобнее и закрыла глаза. Некоторое время она сидела молча и не шевелясь, и Эрнольв наблюдал за ней, боясь потревожить ее даже дыханием. Постепенно лицо Тордис задвигалось, как будто каждый мускул зажил своей особой жизнью и собирался двинуться по какой-то своей, ему одному известной дороге. Губы Тордис зашевелились, она тихо запела. Эрнольв различал лишь непонятные обрывки слов. "Ветер вздымает... Мужи эти - жертва великим богам... По влажным дорогам... Бесятся вихри... В темных пещерах у каменных врат..." От ее заунывного обрывочного пения у него волосы шевелились на голове, и Эрнольв, как ни старался, не мог унять внутренней дрожи.
А лицо Тордис все так же жило своей особой жизнью; Эрнольв зачарованно вглядывался и видел, как на миг его черты делаются подобны чертам Халльмунда, потом сходство распадается, как разбитое камнем отражение в воде, и Тордис хмурится, снова поет, снова подбирает по одной черты ушедшего брата, как рассыпанные на дороге прутья. Так она ворожила всегда: ее дух шел по воздушным тропам вслед за ушедшим, проникал в него, и лицо ее становилось лицом ушедшего.
Добраться до человека, который уже давно во владениях Хель! Такое могла сказать только Тордис. Но только Тордис могла и сделать это. Она славилась особым умением ворожить о людях, находящихся очень далеко.
Сжимая в ладони рунный полумесяц Эрнольва, Тордис уселась на полу поудобнее и закрыла глаза. Некоторое время она сидела молча и не шевелясь, и Эрнольв наблюдал за ней, боясь потревожить ее даже дыханием. Постепенно лицо Тордис задвигалось, как будто каждый мускул зажил своей особой жизнью и собирался двинуться по какой-то своей, ему одному известной дороге. Губы Тордис зашевелились, она тихо запела. Эрнольв различал лишь непонятные обрывки слов. "Ветер вздымает... Мужи эти - жертва великим богам... По влажным дорогам... Бесятся вихри... В темных пещерах у каменных врат..." От ее заунывного обрывочного пения у него волосы шевелились на голове, и Эрнольв, как ни старался, не мог унять внутренней дрожи.
А лицо Тордис все так же жило своей особой жизнью; Эрнольв зачарованно вглядывался и видел, как на миг его черты делаются подобны чертам Халльмунда, потом сходство распадается, как разбитое камнем отражение в воде, и Тордис хмурится, снова поет, снова подбирает по одной черты ушедшего брата, как рассыпанные на дороге прутья. Так она ворожила всегда: ее дух шел по воздушным тропам вслед за ушедшим, проникал в него, и лицо ее становилось лицом ушедшего.