JК
Спящее золото (Корабль во фьорде - 2) :: Дворецкая Елизавета
Страница: 98 из 161Может быть, Гуннар и Хёгни нарочно выбрали себе славную смерть, поняв, что славная жизнь не удалась?
Так что же, заказать Хасселю Камнерезу поминальный камень по себе и придумать надпись попышнее? "Доблестно бился с мертвецом и был им сожран со славою". С чьей славою? Мертвеца? А вот троллячий хвост ему, а не слава! Иные думают, что удивить и напугать людей уже значит прославиться. Да, если бы оборотень ворвался в дом и сожрал тут всех, удивления и ужаса хватило бы на весь Квиттинский Север. Но при мысли об этом Вигмар чувствовал не гордость, а стыд.
Он был полон какой-то злой растерянности: его возмущали прогулки мертвого оборотня, который неуязвим и опасен, но он решительно не знал, что делать. Во всех этих размышлениях о славе и путях к ней было дыр не меньше, чем в рыбачьей сети. О великий Отец Колдовства, мудрый Один!
"Наверняка ведь знает", - вдруг подумал Вигмар об Одине, и ему яснее ясного представился единственный глаз Повелителя, хитро прищуренный в насмешке. Знает, но не скажет! Он ловко умел выпытывать тайны у великанов и вёльв, но сам хранит их крепко.
Боргтруд вдруг подняла свою связку амулетов и потрясла ею в воздухе. Амулеты звенели и постукивали друг об друга, болталось воронье перо, как очень маленький стяг самой младшей из валькирий. Вигмар обернулся к ней, как ребенок на звук гороховой погремушки.
- Я знаю, что ты удачлив, - сказала Боргтруд и почему-то показала пальцем в земляной пол. - Ты горд, упрям и не любишь смиряться с тем, что тебе не по вкусу. Ты можешь быть доблестен, как Сигурд, а не как Гуннар и Хёгни. Подумай, где взять оружие.
Так что же, заказать Хасселю Камнерезу поминальный камень по себе и придумать надпись попышнее? "Доблестно бился с мертвецом и был им сожран со славою". С чьей славою? Мертвеца? А вот троллячий хвост ему, а не слава! Иные думают, что удивить и напугать людей уже значит прославиться. Да, если бы оборотень ворвался в дом и сожрал тут всех, удивления и ужаса хватило бы на весь Квиттинский Север. Но при мысли об этом Вигмар чувствовал не гордость, а стыд.
Он был полон какой-то злой растерянности: его возмущали прогулки мертвого оборотня, который неуязвим и опасен, но он решительно не знал, что делать. Во всех этих размышлениях о славе и путях к ней было дыр не меньше, чем в рыбачьей сети. О великий Отец Колдовства, мудрый Один!
"Наверняка ведь знает", - вдруг подумал Вигмар об Одине, и ему яснее ясного представился единственный глаз Повелителя, хитро прищуренный в насмешке. Знает, но не скажет! Он ловко умел выпытывать тайны у великанов и вёльв, но сам хранит их крепко.
Боргтруд вдруг подняла свою связку амулетов и потрясла ею в воздухе. Амулеты звенели и постукивали друг об друга, болталось воронье перо, как очень маленький стяг самой младшей из валькирий. Вигмар обернулся к ней, как ребенок на звук гороховой погремушки.
- Я знаю, что ты удачлив, - сказала Боргтруд и почему-то показала пальцем в земляной пол. - Ты горд, упрям и не любишь смиряться с тем, что тебе не по вкусу. Ты можешь быть доблестен, как Сигурд, а не как Гуннар и Хёгни. Подумай, где взять оружие.