Наше дело - табак   ::   Рясной Илья

Заработал по жизни право по три тысячи в кабаке спускать, - озвучил Сова явно не собственную, но глубоко вколоченную в его голову мысль. - И я заработаю, если постараюсь.

- Уже заработал, - кивнул Ушаков.

Для ареста Ломоносова показаний Совы было явно недостаточно, но все равно имело смысл рискнуть и задержать ближайшего помощника Корейца. Сейчас за ним отправятся оперативники по адресам - домой, в спортзал, в любимый кабак в центре Суворовска.

- А Богомол? - вдруг встрепенулся Сова. - Что он говорит?

- Ничего, - ответил Ушаков. - И вряд ли что-то скажет.

- Почему?

-Он мертв...

Сова вдруг снова начал утрачивать прочную связь с реальностью. Вдруг обожгла мысль - а если бы не Богомол, а он сам валялся простреленным на дороге и сейчас бы дожидался вскрытия в морге? Он обхватил что есть силы голову руками, будто не давая ей лопнуть. И вдруг в голос взвыл.

Глава 18. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ

Наконец настали теплые весенние деньки. Весна в этом мае и так выдалась слишком дождливая. Посетители кафе "Ипподром", в народе именуемого "конюшней", предпочитали сидеть на белых стульях за круглыми столиками на улице. Часы только что отметили четыре дня. Народу было немного. Заездов сегодня не шло, и обычная ипподромная шушера сейчас не толкалась здесь.

Глушко и Арнольд тоже устроились за столиком на улице. Первый тянул пиво прямо из банки, второй посасывал апельсиновый сок, впрочем, без всякого удовольствия. Разговор был тяжелый и неприятный, о чем не составляло труда догадаться по их лицам.

Ипподром.