Хутор   ::   Дяченко Марина

А вдруг, - он поежился, - и парализованный? Лишний месяц страданий...

- Дурак, - холодно отрезал Анатолий.

Встал и ушел к воротам.

Миша остался за столом один - будто оплеванный. Сделалось стыдно. Сделалось гадко, как от пошлой шутки. И пришла злость на Анатолия, да такая, что хоть уходи, не оглядываясь, по ночной дороге, как несколько дней назад ушла Прокофьевна... Ночью приснилась Юлька.

* * *

С помощью Вовы и Димы он вытолкал машину за ворота. Потом сел за руль, и близнецы сперва затолкали машину на горку, а потом спихнули под уклон. Горка была не то чтобы крутая, но длинная, и у машины имелся шанс разогнаться. Опять ничего не вышло. Мотор не подумал даже чихнуть; машина долго катилась в траурной тишине. Миша сперва суетился, потом перестал, только смотрел на дорогу перед собой и повторял себе под нос:

- Что же ты делаешь, "Рома"... Что же ты, зараза, творишь...

"Рому" начало трясти на колдобинах, и Миша притормозил.

Так. Вернулись, откуда пришли. Несколько дней назад Михаил радовался, когда сдохшую "тачку" удалось закатить во двор. Теперь "Рома" снова стоял посреди проселочной дороги, по которой почти не ездят машины.

Миша выбрался из автомобиля и сел на обочину. День прошел в ожидании; пропылил бензовоз и не остановился. Не остановился грузовик с коровой в кузове; облепленный грязью старинный "бобик" внял Мишиным жестам и притормозил, но помочь не смог. Водитель покопался у "Ромы" под капотом и отступил:

- А, старье... И аккумулятор, кажется, сел...