JК
Пир во время войны :: Миронова Елена
Страница: 142 из 299Вот только чем чаще и искреннее я им это говорил, тем меньше они меня понимали, а потом и вовсе стали ноги вытирать… Я вообще перестал жить, меня, Ковалёва Владимира Ильича, уже и не было, осталась только телесная оболочка, да паспорт… Моё сознание отравляла мысль, что я вообще не мужчина. Знаешь, как в анекдоте: — Встать! Встать при исполнении гимна, я сказал! Ну, встать! Ах, даже при исполнении гимна — нет? Не встаёшь? Увы… Извини, милая…
Резник заулыбался, хотя, на его взгляд, анекдот был весьма пошловат и нехорошо попахивал. Следовало переключиться на другую тему.
— Знаешь, я в какой-то мере даже рад, что ты попал в больницу, — вдруг произнёс он. — По крайней мере, ты смог понять свою жизнь, проанализировать её и прийти к определённому выводу. Ведь ты пришёл к выводу, не так ли?
Ковалёв кивнул. Он был ещё слаб, лежал на высоких подушках, но глаза его горели.
— Если бы не этот твой инфаркт, мы бы никогда не стали разговаривать так, как сейчас, — продолжил Резник. — Я тоже хочу выложить тебе то, что было у меня на душе, и есть сейчас.
— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, — улыбнулся Ковалёв.
— Режу, режу, — поднял руки кверху Резник. — Я никогда не собирался становиться промышленным магнатом или олигархом. Ты же помнишь, я хотел быть художником!
Ковалёв кивнул, и тут же устыдился. На самом деле он абсолютно не помнил, кем хотел стать Резник. И что он когда — то рисовал неплохие картины, тоже забыл.
Резник заулыбался, хотя, на его взгляд, анекдот был весьма пошловат и нехорошо попахивал. Следовало переключиться на другую тему.
— Знаешь, я в какой-то мере даже рад, что ты попал в больницу, — вдруг произнёс он. — По крайней мере, ты смог понять свою жизнь, проанализировать её и прийти к определённому выводу. Ведь ты пришёл к выводу, не так ли?
Ковалёв кивнул. Он был ещё слаб, лежал на высоких подушках, но глаза его горели.
— Если бы не этот твой инфаркт, мы бы никогда не стали разговаривать так, как сейчас, — продолжил Резник. — Я тоже хочу выложить тебе то, что было у меня на душе, и есть сейчас.
— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, — улыбнулся Ковалёв.
— Режу, режу, — поднял руки кверху Резник. — Я никогда не собирался становиться промышленным магнатом или олигархом. Ты же помнишь, я хотел быть художником!
Ковалёв кивнул, и тут же устыдился. На самом деле он абсолютно не помнил, кем хотел стать Резник. И что он когда — то рисовал неплохие картины, тоже забыл.