Страница:
197 из 632
Месяц пожили в любви и согласии, а потом он исчез со всеми деньгами – четыреста рублей, она на корову копила – и охотничий карабин, который ей после отца остался, прихватил. Потом из этого карабина сторожа в Никольском убили. А этого гада так и не нашли.
– Да-а, – задумчиво протянул Ванечка. В дипломную работу этот рассказ не вставишь. Но как же она ярко, складно говорит!
А Таня вполголоса запела:
Калина красная, Калина вызрела;
Я у залеточки Характер вызнала...
Ванечка замолчал с раскрытым ртом. Когда она допела до конца, он хрипло сказал:
– Спой еще. Пожалуйста.
Она пела, а он слушал, не замечая ничего – ни свиста чайника на плите, ни сигареты, давно погасшей в пальцах.
– Устала, – сказала Таня наконец. – Давай пить чай.
– А хочешь, – сказал Ванечка, наливая ей чаю, – хочешь, я почитаю тебе свои стихи? Только они... ну, понимаешь, не лирические. Я лирику не умею... – Он еще никому не читал своих серьезных стихов. Только так, давал почитать – Житнику и еще одному клювисту, Грише Григоровскому, профессиональному поэту, работавшему в многотиражке Кировского завода. Житник похвалил стихи за язвительность, выругал за философичность и посоветовал изложить то же самое прозой. Григоровский быстренько пробежал глазами и вернул тетрадь Ванечке, пробурчав:
– Этого никто печатать не станет.
– Так я и не собираюсь печатать!
– Тогда зачем было писать?..
Таня кивнула, и Ванечка дрожащим голосом начал:
Для нас, больных, весь мир – больница,
Которую содержит мот,
Давно успевший разориться.
|< Пред. 195 196 197 198 199 След. >|