Подлянка   ::   Сан-Антонио

Берю, окруженный группой слушателей, толкает речь. Его лоб заклеен пластырем, нос разбит, глаз окружен синяком, бровь рассечена, а одна рука на перевязи. Он рассказывает, как произошел “несчастный случай”:

— Старуха бросается под колеса автобуса. Он бы ее смял в лепешку.

Я без колебаний мчусь вперед, хватаю ее в охапку, толкаю на тротуар, но сам отскочить не успеваю и получаю такой вот апперкот. Я думал, у меня башка разлетится на кусочки. Собрался народ. Мне еле удалось помешать им пронести меня на руках, как триумфатора. Какой-то старикан с орденской лентой спросил мою фамилию, чтобы представить меня к медали “За спасение”.

Этот подвиг встречен одобрительным шепотом. Я считаю, что момент благоприятен для большого шоу, и делаю вид, будто только что вошел и ничего не слышал.

— Ну что, Берю, — сочувствующе спрашиваю я, — твоя жена успокоилась?

Здорово она тебя разукрасила, бедненький. Ты знаешь, что это основание для развода? Если решишься, можешь рассчитывать на меня как на свидетеля.

— Да о чем ты? — бормочет Жирдяй, бросая на меня умоляющие взгляды.

Слушатели начинают улыбаться.

— Эта людоедка в один прекрасный день убьет его, — мрачно пророчествую я, — Толстяку с ней не справиться!

Хохот становится всеобщим. Слушатели осыпают Жирного саркастическими замечаниями, так что тот, оскорбленный, раскалывает кулаком мрамор столика.