JК
Позор отца Брауна (рассказы) :: Честертон Гилберт Кийт
Страница: 175 из 198Цвета казались густыми оттенками тьмы, но один цвет еще сверкал - то были волосы хозяйки, которая стояла неподвижно, запустив пальцы в рыжую гриву.
Тьма и сомнения вызвали в памяти священника прекрасные и жуткие строки, и он заметил, что бормочет: "А в страшном, зачарованном саду под бледною луной стояла та, что плакала по страшному супругу" {Строки из поэмы Сэмюэля Тэйлора Кольриджа (1772-1834) "Кублахан"}. Тут он забормотал живее:
- Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас, грешных {Отец Браун читает вторую часть молитвы "Ave Maria"}... Да, именно так: "плакала по страшному супругу".
Нерешительно, почти дрожа, приблизился он к рыжей женщине, но заговорил с обычным своим спокойствием. Он пристально смотрел на нее и серьезно убеждал не пугаться случайных ужасов, как бы мерзки они ни были.
- Картины вашего деда, - говорил он, - гораздо истинней для него, чем давешний ужас. Мне кажется, он был прекрасный человек, и неважно, что сделали с его телом.
- Как я устала от его картин! - сказала она и отвернулась. - Если они так сильны и хороши, почему они себя не защитят? Люди отбивают у Мадонны голову, и ничего им не делается. Вы не можете, не смеете судить нас, если мы открыли, что человек сильнее Бога.
- Благородно ли, - спросил священник, - обращать против Бога Его долготерпение?
- Ну, хорошо, ваш Бог терпелив, человек - нетерпелив, - отвечала она. - А мы вот больше любим нетерпение. Вы скажете, что это святотатство, но помешать нам не сможете.
Отец Браун чуть не подпрыгнул.
Тьма и сомнения вызвали в памяти священника прекрасные и жуткие строки, и он заметил, что бормочет: "А в страшном, зачарованном саду под бледною луной стояла та, что плакала по страшному супругу" {Строки из поэмы Сэмюэля Тэйлора Кольриджа (1772-1834) "Кублахан"}. Тут он забормотал живее:
- Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас, грешных {Отец Браун читает вторую часть молитвы "Ave Maria"}... Да, именно так: "плакала по страшному супругу".
Нерешительно, почти дрожа, приблизился он к рыжей женщине, но заговорил с обычным своим спокойствием. Он пристально смотрел на нее и серьезно убеждал не пугаться случайных ужасов, как бы мерзки они ни были.
- Картины вашего деда, - говорил он, - гораздо истинней для него, чем давешний ужас. Мне кажется, он был прекрасный человек, и неважно, что сделали с его телом.
- Как я устала от его картин! - сказала она и отвернулась. - Если они так сильны и хороши, почему они себя не защитят? Люди отбивают у Мадонны голову, и ничего им не делается. Вы не можете, не смеете судить нас, если мы открыли, что человек сильнее Бога.
- Благородно ли, - спросил священник, - обращать против Бога Его долготерпение?
- Ну, хорошо, ваш Бог терпелив, человек - нетерпелив, - отвечала она. - А мы вот больше любим нетерпение. Вы скажете, что это святотатство, но помешать нам не сможете.
Отец Браун чуть не подпрыгнул.