Авиаторы об авиации   ::   Галлай Марк Лазаревич

Вот автор, получив в воздухе неожиданную просьбу с борта застрявшего во льдах

судна, садится на хрупкой, фанерной летающей лодке в разводье среди плавающих

льдин, берет к себе на борт капитана судна, взлетает, показывает капитану с

воздуха ледовую обстановку, вновь садится, высаживает своего пассажира на судно,

и, наконец, улетает. Итого два предельно рискованных взлета и две такие же

опасные посадки. М. Каминский выполнил их блестяще, но... по собственному

решению, не обменявшись ни словом ни с кем из экипажа. И люди обиделись: они

почувствовали себя не соучастниками подвига, каковыми были в действительности, а

почти зрителями.



«Командир не счел нужным даже посоветоваться! Сам решил, сам убрал газ, сам

пошел на посадку», — прокомментировал назавтра случившееся второй пилот

Сургучев. А старый друг автора механик Митя Островенко добавил: «Не пытаясь

убедить, силой своей власти затащили нас в эту ловушку. А силой человека трудно

вести даже к молочным рекам и кисельным берегам...» Сейчас, много лет спустя, М.

Каминский анализирует прежде всего не профессиональную сторону этого эпизода

(которой имеет все основания гордиться), а чисто этическую — и вновь

переживает обиду, которую, не подумав, нанес товарищам.



Свою деятельность в роли командира чукотского авиаотряда совсем молодой еще в

то время М.