JК
Черная Ганьча :: Рудов Вениамин Семенович
Страница: 298 из 352Он - политработник, и ему по штату положено следить за нашей нравственностью, хранить в святости семейный очаг офицерского кор-р-р-пуса.
Она легла, накрывшись одеялом до подбородка.
Суров вышел в другую комнату, закурил, стряхивая пепел себе в ладонь. Дождь перестал, и было слышно, как срываются и шлепают по лужам отдельные капли. "Что ж, - думал Суров, - все ясно: Вера требует невозможного, а он не только не хочет, но и не может уволиться, чтобы быть мужем при жене. Кто отпустит из армии совершенно здорового человека, офицера с перспективой на служебный рост, как принято говорить? Абсурд!"
Докурив, разделся, прошел в спальню, лег, зная, что Вера не спит.
Она беззвучно плакала, уткнувшись в подушку.
Суров молчал, чувствуя, как постепенно им овладевает ожесточение против тупого ее упрямства. Так они лежали, отчужденные, и час и два - долго. Ему казалось, что жена наконец уснула. Самого клонило в сон.
- Юра...
Дрема с него слетела.
- Что?
Она порывисто поднялась, обхватила рукой его шею, пробуя заглянуть в лицо.
- Почему бы тебе не попроситься сюда! Какая разница, где служить?..
- Чепуху мелешь, - сказал он сердито.
- Ради Мишки.
Видно, она и сама почувствовала, что получилось неискренне, но остановиться уже не могла. Разве не любит он сына? Не желает ему счастья? Она, разумеется, уверена, что он Мишку любит больше всего. Так в чем же дело? Надо подать рапорт. В конце концов, можно попросить генерала Михеева он посодействует.
Она легла, накрывшись одеялом до подбородка.
Суров вышел в другую комнату, закурил, стряхивая пепел себе в ладонь. Дождь перестал, и было слышно, как срываются и шлепают по лужам отдельные капли. "Что ж, - думал Суров, - все ясно: Вера требует невозможного, а он не только не хочет, но и не может уволиться, чтобы быть мужем при жене. Кто отпустит из армии совершенно здорового человека, офицера с перспективой на служебный рост, как принято говорить? Абсурд!"
Докурив, разделся, прошел в спальню, лег, зная, что Вера не спит.
Она беззвучно плакала, уткнувшись в подушку.
Суров молчал, чувствуя, как постепенно им овладевает ожесточение против тупого ее упрямства. Так они лежали, отчужденные, и час и два - долго. Ему казалось, что жена наконец уснула. Самого клонило в сон.
- Юра...
Дрема с него слетела.
- Что?
Она порывисто поднялась, обхватила рукой его шею, пробуя заглянуть в лицо.
- Почему бы тебе не попроситься сюда! Какая разница, где служить?..
- Чепуху мелешь, - сказал он сердито.
- Ради Мишки.
Видно, она и сама почувствовала, что получилось неискренне, но остановиться уже не могла. Разве не любит он сына? Не желает ему счастья? Она, разумеется, уверена, что он Мишку любит больше всего. Так в чем же дело? Надо подать рапорт. В конце концов, можно попросить генерала Михеева он посодействует.