Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

- Я, брат Падуров, как в народе жил, таких наук набрался, что они там, в Питере-то, во дворцах-то, чихать смущаются... от моих наук-то. Я всю Россию на них опрокину! Наука у меня твёрдая! Ась, ась?

Он всё ещё не спускал с Падурова пристальных, как бы выщупывающих глаз. Падуров чувствовал, что ему немедля нужно успокоить этого насторожившегося человека. Да, успокоить, заверить его в своей преданности. И, чуть помешкав, он сказал, глядя, как в бездонный колодец, в большие тёмные глаза Пугачёва:

- Я так полагаю, ваше величество, что и дед ваш, Пётр Первый, тем и могутен был, что народа не гнушался и, подобно вам, от народа сирого науки перенимал...

- В прицел, в прицел брякнул! В самый прицел! - обрадованно закричал Пугачёв и всем корпусом отвалился в кресло. - Ну, сыпь дальше, сказывай.

- Как только Оренбургский край был завоёван, начался грабёж местных земель русскими промышленниками. Взять, к примеру, Белорецкий завод братьев Твердышёвых. Оный завод купил у башкир семьсот тысяч десятин земли с лесом и без леса за шестьсот рублей, то есть за тысячу десятин уплатил меньше чем по рублю, или за медную копейку - двенадцать десятин.

- Ая-яй... Пошто же они, дураки, за такую пустяковину продавали-то?

- Насильно, ваше величество. А которые не соглашались, тех в тюрьму.

- Ах, трясучка их забери... Злодеи... - причмокивая, Пугачёв сокрушённо покачал головой.

- Опричь того, насмелюсь сказать вам, что татарская беднота страдает, пожалуй, ещё горше, чем башкирская.