Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

Мать, умой его да подай-ка сюда плётку...

Ваня взглянул на хмурое лицо отца, сорвался с места и прытко удрал через сенцы в спальню. Он плётки не боялся, его всегда стращают, а не бьют. Он пуще всего не любил умываться, особливо с мылом... Ой, ты! Глаза больно щиплет. Нет, уж лучше под кровать залезть, там и притаиться: поищут-поищут да и плюнут. Нет уж, пусть сами умываются, а я еще маленький!

Вошёл денщик, старый хромой солдат с косичкой, под мышкой щётка, в руках начищенные, в заплатах, сапоги.

- Ну, что слышно, Семёныч? - спросил денщика Крылов.

- Идёт, ваше благородие... В окрестностях показался, - натягивая на барина сапоги, зашамкал Семёныч. - Ещё утресь, до зорьки бекетчики наши на сопке солому жгли, знак давали, - стало, идёт злодей, идёт нечистая сила...

- Ха! А мы-то ищем по степу целый месяц. Слых есть, а где он, неумытая образина, поди знай... Из казачишек клещами не вытянешь. А вот оказывается, что он и сам идёт. Да полно, не врут ли?

- Пошто врут! Истинная правда, ваше благородие. Вчерась трое калмычишек на базар прискакали, бучу подняли: "Айда царю встречу, бачка-осударь войной прёт!"

- Пускай прёт, не шибко-то испугаемся: ворота на запор да и к пушкам... А ты, старый болтун, помалкивай, - рассеянно сказал Крылов и, наскоро перекрестившись, вышел на улицу.

Проводив барина, Семёныч потоптался, спросил хозяйку:

- А как же с базаром-то? Идти ли, нет ли?

Капитанша подхватила с лавки корзину.

- Иди, иди. Мяса купишь, осетринки.