Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

Взять трудников-крестьян, а того верней заводских людей работных, - уж им ли не каторга?! А живут! Плачут, да живут, несут крест свой. Вот и я - взвалил на себя ношу, аж ноги подгибаются. Да и взвалил-то не сам, не своей охотой, а уж так пришлось.

Он долго моргал глазами и добавил:

- Шибкая жалость к людишкам душу мою сразила, всю изранила.

- А я не страшусь, не страшусь своего конца. Прежде смерти не умру. Не о себе страшусь, о деле. Не свершил того, что задумал, что в мысли пало. Посередь пути остановился. Не похвалит меня народ, ругать будет. Память обо мне погибнет с шумом. Народ-то скажет: где же земля-то, где воля-то, где устройство-то казацкое, что батюшка обещал? Эх, батюшка, батюшка, всего наобещал, да ничего не дал. И сам загинул, и нас под обух подвёл... Гори ты, батюшка, огнём вечным... Обманул ты нас! Вот это самое зубами моё сердце рвёт, чавкает, как волк падину... Эхма!"

О Ф И Ц Е Р  Г О Р Б А Т О В  И  Д А Ш А

(Набросок к III части третьей книги)

Даша находится на барже с шестью пленными девушками дворянками. Они под караулом. Когда с Саратовом было уже кончено, казак с баржи докладывает Пугачёву, как быть с дворянками.

- Мне теперь не до девок. Пускай пока в барже живут. Кормить, поить, зла им не делать. И чтоб караул был.

Армия снимается, идёт вперёд на юг. Даша в отчаяньи. Она узнаёт от казака, что Горбатов жив, здоров. Он казака до Пугачёва проводил. Баржа снимается, выходит на фарватер.