Эдит Пиаф   ::   Берто Симона

Прикоснувшись к руке, могла сказать: "Это Кармен, а это Роза". Я

жила в мире звуков и слов; те, что не понимала, без конца

повторяла про себя.

Больше всего мне нравилось механическое пианино, я

предпочитала его настоящему; оно тоже было в доме, но на нем

играли только в субботу вечером, когда приходил пианист. Мне

казалось, что у механического звук богаче.

Так я жила во мраке, в ночном мире, но очень живо на все

реагировала. Одну фразу запомнила на всю жизнь. Она касалась

кукол; мне их приносили, но когда хотели подарить, бабушка

говорила: "Не стоит, девочка ничего не видит. Она их разобьет".

И тогда "девушки" - для них я была ребенком, подобным тому,

который у кого-то из них где-то был или о котором кто-то из них

мечтал,- шили мне тряпичные куклы. Целыми днями сидела я на

маленькой скамеечке с этими куклами на коленях. Я их не видела,

но старалась "увидеть" руками.

Самым лучшим временем дня был обед. Я болтала, смеялась, и

все смеялись вместе со мной. Я рассказывала разные истории. Они

не были слишком сложными, но это были мои истории, те, что

случались со мной.

Приученная бабушкой с материнской стороны к красному вину, я

ревела, когда в Бернейе вместо него давали воду: "Не хочу воды.

Мена говорила, что это вредно, что от воды болеют. Не хочу

болеть".

...Сидя на скамеечке, в окружавшем меня мраке, я пыталась

петь. Я могла слушать себя часами.