Пусть умирают дураки   ::   Пьюзо Марио

Я быстро принял душ, и она ждала меня в постели. Она всегда надевала ночную рубашку, даже если мы собирались заняться любовью, и я должен был снять ее. Это шло от ее католического детства, и ей это нравилось. Это входило в наш любовный ритуал. И, увидев ее лежащую в ожидании меня, я обрадовался, что сохранил ей верность. У меня было много других грехов, но этого, по крайней мере, не будет. А это тогда и там кое-чего стоило. Не знаю, давало ли это что-нибудь ей.

С потушенным светом, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей, мы занимались любовью, как всегда на протяжении более десяти лет, что знали друг друга. У нее было приятное тело, приятная грудь и естественная невинная чувственность. Все части ее тела страстно откликались на прикосновение. Наша любовь почти всегда была успешной, как и этой ночью. А потом она глубоко уснула, держа меня за руку, пока не перевернулась на другой бок, и наша связь не прервалась.

Но мои биологические часы на три часа опережали время. Теперь, очутившись в домашней безопасности с женой и детьми, я не мог понять, зачем я сбежал. Зачем оставался в Вегасе почти три месяца, такой одинокий и отрезанный. Я чувствовал облегчение животного, заползшего в нору, и был счастлив быть бедным, обремененным браком и детьми, быть неудачником до тех пор, пока могу лежать в постели рядом с женой, которая любит меня и поддержкой обезопасит против всего мира. А потом я подумал: — вот что должен был чувствовать Джордан прежде, чем узнал плохие новости. Но я не был Джорданом.