Работорговец (Русские рабыни - 1)   ::   Христофоров Игорь

Он прыгнул за него, как за укрепление, и с удовольствием уловил, что именно по его массивному телу шмякнулась очередная пуля. Выпростав из-за комбайна одну лишь руку, Мезенцев выстрелил наугад и тут же послал в досыл фразу:

-- Пеклушин, не дури! Все ходы перекрыты! Наверху тебя ждет милицейский патруль!

-- Вре-о-о-ошь! -- взвыл долгой, волчьей "о" Пеклушин и вбил в противный, мерзкий, человеческим голосом орущий полумрак три пули.

"Сколько ж у него осталось? -- холодно подумал Мезенцев под горячую, лихорадочную одышку. -- Три? Четыре?.. А вдруг есть еще обойма?"

-- Твое сопротивление работает против тебя! Я требую сдаться, и тогда суд пощадит тебя!

-- Это ты скоро будешь на суде! -- крикнул с надрывом Пеклушин. -- На стр-р-рашном суде, падла ментовская!

"Точно -- обойма", -- оценил его уверенную ярость Мезенцев.

Сверху, отщелкнув от кровли, упал на металлические листы корж сланца. И только после этого, а, может, еще и оттого, что нахлынула после их дурной, никчемной перестрелки тишина в лаву, Мезенцев различил легкие потрескивания. Похоже, что стонали стойки, которых тоже было здесь, в лаве, скорее всего, меньше нормы, и они теперь с натугой отрабатывали за своих украденных собратьев двойную, а то и тройную норму. А, может, стонала и сама кровля от собственной тяжести и странной пустоты под собой.

И еще было очень душно. До тошнотворности душно. Только теперь, слизнув с верхней губы едко-соленый пот, Мезенцев вспомнил слова круглощекой стволовой о том, что в шахте не работала вентиляция.