Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года   ::   Говоров Александр

- А зачем тебе токарню переносить? Тебе еще покойный император сарай пристроил у самого Летнего дворца.

- В том-то и дело, брат, в том-то и дело! Шумно теперь от моих станков при дворце, хлопотно. Сама-то государыня ничего не говорит. Она со мной приветлива:

"Как живешь, Нартов?" да "Не болеешь ли, Нартов?" А вот лифляндец треклятый, Левенвольд, красавчик, то и дело гонцов ко мне присылает: "Нельзя ли без скрипа, цесаревна книжку изволят читать..." Без скрипа, с ума сошли! А то раз его высочество, герцог голштинский...

Он не договорил, шумно засосал свою трубку, похлопал по карману, ища кошель с табаком.

- И вообще, скажу я тебе, - нагнулся он к уху бурмистра.^ Все кругом пошло в расстройство. Со стороны, все как и было при покойнике царе. АН нет, словно опустевший улей, пчелы-то гудят, да все без толку. Матка улетела, и каюк!

- Ну, это ты перехватил, Константиныч! - сказал бурмистр, не любивший опасных разговоров.

- А погляди сам! - Нартов указал на Адмиралтейство.

Там, внутри огромного четырехугольника зданий, располагалась верфь. На каменных эллингах и в деревянных доках высились строящиеся корабли. Пузатые их бока и свисающие снасти, квадратные люки для пушек виднелись везде, куда хватал глаз. Множество людей сновали везде действительно как пчелы или, вернее, как муравьи. Казалось, корабли эти вот-вот покинут верфь и выйдут в море.

- Ан нет! - заговорщически продолжал Нартов. - При Петре Алексеевиче стопушечный корабль строился полтора года, истинный крест! Сорокапушечный фрегат строился год.