Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя   ::   Дюма Александр

- Да, потому что дом действительно мой. Я купил его.

- А, - пробормотал Рауль.

- Десять процентов чистого дохода, любезный Рауль, прекрасная сделка! Я купил дом за тридцать тысяч ливров; есть и сад, выходящий на улицу Мортельри. Трактир "Нотр-Дам" и второй этаж сданы за тысячу ливров? а за чердак, или третий этаж, я получаю пятьсот ливров.

- Пятьсот ливров за чердак? Но там нельзя жить!

- Да в нем никто и не живет. Но видишь в нем два окна, выходящие на площадь?

- Вижу.

- Когда казнят, колесуют, вешают, четвертуют или сжигают людей, окна отдаются внаймы за двадцать пистолей.

- О! - вскрикнул Рауль с отвращением.

- Что? Отвратительно? Не так ли? - спросил д'Артаньян. - Отвратительно, но таковы люди... парижские зеваки - точно людоеды. Не постигаю, как люди с совестью могут пускаться на такие спекуляции!

- Правда.

- Если бы я жил в этом доме, - продолжал д'Артаньян, - я затыкал бы даже замочные скважины во время казней; но я не живу в нем.

- И этот чердак вы сдаете за пятьсот ливров?

- Да, жестокому кабатчику, который отдает окна уже от себя... Итак, я насчитал уже полторы тысячи ливров.

- Только пять процентов! Не так много! - сказал Рауль.

- Правильно. Но остается еще задний флигель, магазины, квартиры и погреба, заполняемые каждую зиму; все это отдается за двести ливров. А сад, очень хороший, превосходно обработанный, очень укромный, там, у ограды церкви Сен-Жерве, приносит тысячу триста.