Вселенские Соборы   ::   Карташев Антон Владимирович

Это чудо, разрывающее ткань тварного и тленного мира, это единственно и объективно новое под солнцем, новое второе творение после первого миротворения.

Подчеркивая сотериологичность, иррациональность вопроса о Сыне Божием, вырывая его из тисков рационализма, Афанасий, однако, не мог создать новой, совершенной терминологии. Едва ли не главный его дефект состоит в неразличении понятий ουσίαи ύπόστασιςи в безразличном их употреблении. Конечно, нет y него и термина ομοούσιος. Ho всякого рода другими описательными и отрицательными выражениями св. Афанасий не позволяет арианству снизить не сравнимое ни с чем божественное достоинство Логоса. Вместо «единосущия» y него термин «собственность» — ίδιότης: «ήιδίαΣοφία, ϊδιοςΛόγος» Отца. «Он отличен от всего происшедшего и собственен Отцу». « Бог не Монада, a всегда Триада ». Бог никогда не был и не мог быть ни άλογος, ни ασοφος. He было арианского ηνποτέ, οτεουк ην, потому что рождение Логоса предвечно. «Так как Свет Божества предвечен, то и Отблеск его также предвечен».

Как Творец , Бог производит все вещи Своим свободным хотением, a как Отец — «не хотением, a Своей природой — φύσει, καιουк εк βουλήσεως». Термином «φύσει» явно Афанасий выражает идею «сущности». A в других местах и прямо договаривается до этой решающей формулы. Сын — « собственное порождение сущности Отца ». Иначе: имеет по отношению к Своему собственному Отцу единство божества — εχειπροςτονΠατεραΕαυτουτηνενοτητατηςΘεοτητος.