Страница:
68 из 71
Не знаю, как это произошло, быть может, виноваты флюиды кресла, в котором я сидел, но мне вдруг померещилось, будто я и есть старый генерал, вчера на этом месте живописавший битву при Йене, и мне надобно продолжить ^свой рассказ. Итак, я заговорил: "После битвы при Йене в течение считанных недель почти без кровопролития сдались все прусские крепости; первым сдался Магдебург -- сильнейшая из крепостей, оснащенная тремястами пушками. Разве это не позор?"
Мадемуазель Лоране не дала мне договорить -- грустного выражения словно не бывало на ее прекрасном челе, она расхохоталась, как дитя, воскликнув: "Да, это позор! Больше чем позор! Будь я крепость и имей я триста пушек, я бы не сдалась ни за какие блага".
Но мадемуазель Лоране не была крепостью и не имела трехсот пушек...
На этих словах Максимилиан оборвал свой рассказ и после коротенькой паузы тихо спросил:
-- Вы спите, Мария?
-- Я сплю,-- отвечала Мария.
-- Тем лучше,-- промолвил Максимилиан с легкой усмешкой,-- значит, мне не надо опасаться, что я нагоню на вас скуку, если, по обычаю нынешних новеллистов, слишком подробно стану описывать меблировку комнаты, в которой находился.
-- Только не забудьте кровать, дорогой друг!
-- В самом деле, это была великолепная кровать. Как и во всех кроватях стиля Империи, ножки представляли собой кариатид и сфинксов, балдахин сверкал богатой позолотой, где золотые орлы лобызались клювами, как голубки, являя, должно быть, символ любви в эпоху Империи. Занавеси полога были из пунцового шелка.
|< Пред. 66 67 68 69 70 След. >|