Избранное   ::   Петров Сергей

Засоня, Господи, еси, а не хозяин,

не видишь на своем дворе окраин

и мажешь миром по губам,

закатывая в море доннер-веттер.

А сам поешь: "O, Tannenbaum,

Wie grün sind deine Blätter!"

Скажи-ка, что это? Нужда? Юдоль? Игра?

Benevolentio? Желание добра?

Я сторож твой и дворник, Дед Мороз,

и вырос из сугроба — как вопрос.

Передо мной лежит природа, что колода.

И где тут, прости Господи, свобода,

когда и жид, и русский, и немчин

ступить не могут шагу без причин?

А равенство? Не явно ли давно,

что может быть одно говно

и то лишь самому себе равно?

А братство? Или ты забыл, хозяин,

как братца укокошил Каин?

Как громыхнула среди райска дня

завистливая братня головня?

Нет, братство — каинство и окаянство,

а я тебе нимало не Боян,

не вещ и мороком великим обуян,

я вижу зиму как большое пьянство,

и сам ты, Боже, расписной буян.

А я? Я Дед Мороз. Но к стуже я привыкну.

А ты покуда жив, — ступай отсель.

Не то тебя, лихую сатану,

я по сусалам садану,

не то тебя я так, пропойцу, чекалдыкну,

что сляжешь в гроб, как в чертову постель.

Ночь с 24 на 25 декабря 1973



ИСТИНА

(фуга)



Я усумняюсь. Стало быть, мое сумненье есть.

Огромное, как Бог, оно во мне забилось,

а стадо истин дымом заклубилось

и мельтешит. Домой. И не забылось,

что вечер на часах, что стало ровно шесть.